Создание системы саморегулирования в строительной отрасли в 2008-2009 годах зависело от нескольких ключевых решений и нескольких ключевых фигур. Одной из них был министр регионального развития России в 2008-2012 годах Виктор Басаргин. Именно он сказал «да» системе СРО — и сегодня мы отмечаем 15-летие этого решения. Но как оно принималось, и какие аргументы сыграли тогда ключевую роль? Об этом мы беседуем с руководителем Ространснадзора Виктором Басаргиным.
– Виктор Федорович, в эти дни исполняется 15 лет системе саморегулирования в строительной отрасли. Первые СРО были зарегистрированы 13 января 2009 года. Создание и первые шаги внедрения системы СРО пришлись на то время, когда вы были министром регионального развития Российской Федерации, и от вас зависело, быть ей или не быть. Для вас это было трудное решение?
– Оно было не трудное, а, скорее, новаторское. На самом деле, это была инициатива не Минрегиона России. Идею саморегулирования в строительстве продвигал экономический блок Правительства в лице Минэкономразвития и Минфина России. Они на этом настаивали, и сейчас, работая в надзорном органе, я в большей степени понимаю, на что это было направлено.
Сама идея саморегулирования была очень интересной: решение о доступе на стройку компаний принимает само профессиональное сообщество, а не государственный лицензионный центр. Кроме того, 2007-2008 годы сопровождались громкими авариями на объектах, причем с гибелью людей. Кровли не выдерживали снеговой нагрузки, рушились здания, и все проверки выявляли одно: были нарушены строительные нормы, а контроль был недостаточным. И, естественно, возникал вопрос: кто ответит за нанесенный ущерб от некачественных строительных работ? Были споры о том, что либо стройка пойдет в систему страхования рисков, либо будет создан собственный механизм компенсаций за ущерб, т.е. саморегулирование с компенсационными фондами. Было принято решение, что не государство, а сами строительные организации будут создавать такой механизм. Поэтому экономический блок активно настаивал на саморегулировании, чтобы уйти от госгарантий.
– Именно тогда начали приниматься поправки в Градкодекс?
– Да, именно так. Строительный комплекс фактически был первопроходцем в системе СРО, и первые настоящие СРО появились именно здесь – с требованиями к членам и реальной материальной ответственностью.
Первые шаги давались с болью. Весь строительный комплекс разделился почти пополам – было очень много обращений в Минрегион России, и у меня на столе с одной стороны лежала огромная кипа писем о том, что саморегулирование ни в коем случае вводить нельзя, а с другой стороны – такая же кипа обращений, что это обязательно нужно сделать. И кто-то должен был поставить точку в этом обсуждении.
– Я так понимаю, что точку ставили вы? Все, кто стоял у истоков СРО, вспоминают совещание в Минрегионе России, на которое приехали представители профессионального сообщества и Российского Союза строителей, – и после этого вы приняли решение вводить систему СРО.
– Скажу так: точку поставил Владимир Владимирович Путин. Я приехал к нему докладывать ситуацию, и он тоже мне показал две стопки обращений: за СРО и против. А мы уже провели совещание, о котором вы упомянули. Была понятна позиция профессионального сообщества, что оно в большей степени склоняется к саморегулированию. Я сказал Президенту: несмотря на то, что мнения разделились почти пополам, логика подсказывает, что нужно переходить на саморегулирование. И тогда он ответил: значит, саморегулированию быть! С этого момента все и началось.
– Идти, как я понимаю, приходилось практически наощупь, поскольку ни в одной отрасли этого не делалось – все нужно было делать практически с нуля?
– Честно говоря, опыта не было никакого. Мы смотрели зарубежную практику – ничего подобного, как оказалось, там тоже нет. А нужно было подводить под саморегулирование законодательную, нормативную и методологическую базу, разрабатывать десятки документов с совершенно новой идеологией. Поэтому мы прорабатывали и обсуждали каждый шаг.
НОСТРОЙ, НОПу и НОИЗу было предоставлено право самим разрабатывать и утверждать эти нормы, и поэтому съезды нацобъединений в первые годы проводились очень часто – нужно было решать многие организационные и правовые вопросы, обсуждать и принимать нормативные документы. Поэтому, с одной стороны, было очень интересно, а с другой стороны, явно ощущалось, что мы первопроходцы, и никто нам в этом отношении не поможет.
Кроме того, мы очень много в то время говорили о создании современной нормативно-технической базы и Еврокодов с нашими СП и ГОСТами. Тогда мы предпринимали активные шаги по интеграции с Европой, и задача НОСТРОЙ была как раз гармонизировать наши нормы с Еврокодами. Практически все ключевые Еврокоды усилиями НОСТРОЙ были переведены на русский язык и стали доступны для профессионального сообщества. Так что работа в первые годы была проведена очень большая. <…>
– Не пришлось в последующем жалеть о решении сломать государственную систему лицензирования и перейти на СРО?
– Нет, ни разу. Решение было правильным. <…>
– Вам приходилось в последующем докладывать Президенту и Правительству, как идут процессы в саморегулировании?
– Регулярно. Я думаю, что раз в полгода мы делали такой доклад. И Владимир Путин также активно встречался и с представителями строительного комплекса, и с руководством нацобъединений. Ну, а с учетом того, что это шло в то время, когда строились объекты АТЭС и Олимпиады, то внимание к строительной отрасли и ее управлению было огромным. И со стороны руководства страны я ни разу не увидел сомнений в принятом в 2008 году решении.
– Что вы пожелаете системе СРО и всем ее участникам в честь 15-летия?
– Не останавливаться! Нужно постоянно развиваться, видеть и учитывать настроения в отрасли. Строительный комплекс при всех его масштабах очень ранимый, он зависит от людей, от руководителей, от заказчиков. И здесь, как нигде нужен профессионализм – на всех этапах, у всех участников. Поэтому система саморегулирования здесь должна играть ключевую роль.
– Спасибо за беседу!
Лариса Поршнева
Полный текст интервью читайте на АНСБ